Кэйтлинн рассмеялась.

– Стесняюсь спросить, но почему меня? Я никогда ничего с тобой не делала, кроме как бесила тебя большую часть времени. Я никогда не хотела причинить кому-то из вас вред. На самом деле, если ты помнишь, я много раз говорила, что мне стоит уйти, и когда это не сработало – попыталась заставить уйти вас всех. Вы, ребята, упрямее всех, кого я знаю.

– Сомневаюсь, что кто-то может быть упрямее тебя. И я знаю, что ты не хотела навредить никому из нас, – опечаленный Хан перевёл на неё взгляд. – И, честно говоря, я ненавидел тебя, потому что ты была воплощением того, чем хотел быть я. Сильная, честная, ты говорила только то, что хотела. Я поймал себя на мысли, что хотел бы тебя больше любить, чем ненавидеть. Даже, если ты – человек.

МакКрэй покачала головой, отпустив его руку.

– Ты же понимаешь, что твоя пара будет человеком, не так ли? Судьба не может быть настолько благосклонна и подсунуть тебе на эту роль милого котёнка. Но и у неё есть коготки. И ты не сможешь отвернуться от неё. И знаешь что, Хан? Я буду рядом, когда ты признаешь, что я была права. И собираюсь поддержать её.

– Откуда ты знаешь это? - Уокер почти рассмеялся от прозвучавшего в голосе брата страха. – Владеешь каким-то внешним каналом, по которому можешь предсказать будущее?

– Нет. Это всего лишь мои ожидания. И когда ты встретишь её? Я буду ходить за тобой по пятам, если ты причинишь ей боль или разозлишь. Потому что мы оба знаем… черт, Хан, все знают, что ты не сможешь справиться с этой частью себя, – девушка отмахнулась, позволяя ему уйти. – Иди, Хан, запри и спрячь своё сердце, но из этого ничего хорошего не получится.

Остановившись, Хан прислонился к двери, всматриваясь в Кэйтлинн. Возможно, это и было бы смешно, если бы Уокер не верил в правдивость слов своей пары, полагавшей, что Хан влюбиться в человека. Мужчина только надеялся на то, что она будет достаточно сильна и приручит его брата, и завоюет его сердце.

– С тобой всё в порядке? - Он перевел взгляд на заговорившую девушку. – Я спрашиваю, потому что ты был бледен, когда я пришла в себя. Я не знаю, ранили ли тебя.

– Я в порядке. Мне было больно, но…– Мужчина устроился рядом с ней на кровати, чтобы обнять Линн. – Когда я увидел тебя там, всю в крови… Ты испугала меня. Когда Хан призвал твою кошку, я не видел ничего красивее в своей жизни. Твоя пантера просто изумительна.

Похлопав его по руке, девушка положила голову на грудь Уокера.

– Это больно. Это всегда будет так ощущаться?

На секунду оборотень подумал, что МакКрэй говорит о том, что её подстрелили, но после до него дошло, девушка имела в виду оборот. Уокер настолько любил это, что забыл, каково, когда кто-то заставляет тебя обратится. Его отец сделал с ним то же самое, когда мужчина был моложе и отказывался обращаться, потому что не хотел отличаться от других мальчишек.

– Нет. Только, когда тебя вынуждают это сделать, как в случае с Ханом, когда он пытался спасти тебя. Когда кто-то из нас оборачивается, то это похоже на то, будто второе «я» берет верх и исцеление происходит быстрее. Если тебя ранили в облике кошки – то же самое происходит и при обороте в человека. И никому из других видов, насколько мне известно, это не подвластно. Когда ты захочешь перевоплотиться, то это будет происходить достаточно медленно, чтобы твой организм успел перестроиться. Но когда это принудительно – то изменение происходит мгновенно, от этого и боль.

Линн, рассмеявшись, принялась играть с пуговкой на его рубашке.

– Думаю, мне стоит сказать ему спасибо за то, что не дал мне умереть. Знаешь, он так меня ненавидел.

Уокер подумал рассказать ей о том выражении лица брата, когда он приблизился к нему. Когда её кошка лежала на руках Хана, мужчина плакал и умолял её простить его. И оборотень не был уверен, что когда-то видел своего брата в таком состоянии. Даже, когда Розанн поставила их всех под угрозу.

– Думаю, Хан пересмотрел свои взгляды в отношении тебя. Кажется, ты способна его немного испугать. Когда ты хочешь – ты вполне можешь быть злобной сучкой.

Уокер обнял свою пару, когда та рассмеялась, и они оба сели на кровати, когда кто-то постучал в дверь.

– Привет.

Его мама зашла после того, как оборотень ответил на стук. Мужчина поднялся забрать поднос из её рук, расположив его на коленях у Кэйтлинн, когда та заговорила:

– Я не смогу съесть всё это, – девушка, зацепив кусочек ветчины, отправила его в рот. – Хорошо, возможно и смогу, я внезапно проголодалась. Спасибо Вам, миссис Боуэн.

– Зови меня Коррин, или, если захочешь, – Мама. Всяко лучше, чем «миссис». Хан сказал мне, что ты голодна, когда вылетел отсюда, будто был в комнате полно рокеров. Он упомянул, что ты была несколько устрашающей.

– Она сказала ему, что его парой станет челок, заставив его изменить его жизнь.

Уокер сел на кровать, взяв последний кусочек ветчины. За столь короткий промежуток времени, Кэйтлинн съела большую часть порции.

Она попросила его уйти. Ну, на самом деле, она сказала ему уйти, но Уокер улыбнулся, поцеловал её, последовав её словам. Его мама выдала Линн полотенца и сменную одежду. Мужчина хотел бы присоединиться к ней в душе, но его пара сказала, что ей нужно некоторое время в одиночестве, но очень скоро она вновь вернется к нему. И после очередного быстрого поцелуя, Уокер оставил её.

Уокеру нравилось это чувство влюбленности.

До того как отправиться в душ, Кэйтлинн сделала пару звонков. И ответила на один, прежде чем выйти. Кое-что изменилось, и ей стоило поговорить с Президентом. А после и с Уокером, и остальной частью семьи.

Линн знала, некоторое время ей нужно будет находиться в округе Колумбия. В скором времени в офисе наступит хаос. Они лишились директора и у них нет никого, кто мог бы присмотреть за ходом вещей. Девушка надеялась, что Президент сделает хороший выбор. Он унаследовал эту группу, и мог начать всё с начала. И она с нетерпением ждала «свежую кровь».

Последующим вопросом стала земля. Линн слышала, как один из братьев говорил, что город пытается заставить их продать свою землю, а если они не сделают этого – то её у них просто отберут. МакКрэй не хотела, чтобы это произошло, и потому надеялась, что звонок, которого она ждала, мог это исправить. Девушка вошла в большую гостиную, увидев там только Президента и Маршалла.

– Уокер уехал в больницу. Хан… ушёл. И я попросил уйти и остальных, чтобы получить долгий и щекотливый разговор, – мужчина указал на кресло. – Почему бы тебе не… Ты же не вооружена, правда?

– Да. Всегда. И я тоже хочу поговорить с тобой, и начну первой, – Линн не была уверена как интерпретировать его смех, так что попросту решила проигнорировать это. По крайней мере, сейчас. – Ты знал, что городской совет собирается отнять у Боуэнов землю в пользу строительства какого-то глупого парка на этой площади? – Мужчина кивнул, и Линн села. – И что ты, чёрт возьми, собираешься делать с этим? Эта земля принадлежит им, и меня выводит из себя, что мне нужно вернуться сюда и надрать чью-то задницу, чтобы они уяснили этот факт. И я пойду даже дальше, пну и твою задницу.

– Ты куда-то собираешься? - Его вопрос заставил Линн насторожиться, и потому она переспросила его. – Ты слышала меня. Я спросил, планируешь ли ты переехать сюда. Я имею в виду, здесь с Уокером. Я предположил, что ты могла бы продать свой дом в Вашингтоне, и вернуться сюда, чтобы печь печенье и завести пару сотен детишек. Или нет?

– Я не знаю, как мы поступим. Думаю, ответ на этот вопрос будет связан с Ханом, – Линн покраснела, взяв бутылку воды, которую ей передал Маршалл. – Уокер сказал, что мог бы работать врачом где угодно. Сказал, у него очень хорошая репутация. И не думай, что я не понимаю к чему ты клонишь. Я использую ту же тактику на плохих парнях намного дольше тебя. Как это связано с этим имением, Мистер Президент?

Президент не сдержал улыбки.